Передача такая была, «Герой дня без галстука», помните? Приезд Евтушенко в наш город ознаменовался многочисленными вспышками фотоаппаратов и щелканьем кнопок диктофонов. Я — в числе немногих, кому посчастливилось пообщаться с классиком за просто так, «не для прессы». Впечатления — ниже.
Напомню, что 3 июня в нашем театре в первом отделении мы увидели спектакль «Женя, а вы знаете...» по песням на стихи Евтушенко, во втором выступил он сам. И то, и другое повергло публику в полнейший восторг. Концерт был в прошлый четверг, но даже и через несколько дней я от нескольких человек слышу: «Я до сих пор под впечатлением!»
К сожалению, на сегодня Евтушенко — единственный поэт-шестидесятник, плеяда которых собирала многотысячные толпы завороженных слушателей. Буквально накануне концерта пришло печальное известие о смерти его соратника Андрея Вознесенского. Сразу же возникли сомнения, не отложит ли Евтушенко приезд в Старый Оскол, ведь похороны назначили на 4 июня.
Поскрипев мозгами, нашли выход: можно улететь в 7 утра из Воронежа. Правда, моя сестра Женя, занимавшаяся организацией мероприятия, опять начала сомневаться: «Надо уточнить, а вдруг у него аэрофобия? Вдруг он на самолетах вообще не летает?» Ей тут же резонно возразили:
— Ну, из Америки он как-то прилетел!
И в самом деле, все предшествующие приезду поэта дни мы были в такой организационной горячке, что иногда теряли способность логически мыслить. Хотя в основном со всеми задачами справились, и мэтр остался очень доволен приемом. Мы с сестрой так замучили его своей заботой, что он вынес вердикт:
— Умный мужчина должен принять мусульманство и жениться на вас двоих.
— Нас по одиночке-то мало кто выдерживает... — парировала сестра.
3 июня в 7 утра на перроне железнодорожного вокзала уже толпились поклонники, представлявшие театр и СМИ. В толпе не были замечены представители администрации города. Впрочем, думаю, этот факт никого не удивит.
Евтушенко появился в дверях вагона под бурные аплодисменты и крики «Ура!» и спросил:
— Мужчины здесь есть? Помогите вынести чемоданы.
Примечательно, что первыми на призыв откликнулись женщины, но их все-таки оттеснили актеры мужского пола. Они обратили внимание на то, что на столике в купе лежал «стольник» — поэт чаевые проводнице оставил. Так же он поступал и в гостинице — вот они, клятые американские замашки!
Чемоданы, кстати, были тяжеленные — полные книг поэта, которые предполагалось продавать в фойе театра для последующей раздачи автографов.
Книжки, между прочим, разлетелись, как горячие пирожки, и подписывал он их больше часа. Но об этом потом, а пока мы двигались вдоль путей к поджидавшему микроавтобусу, Евтушенко сообщил, что он не спал всю ночь — писал стихи на смерть Вознесенского.
Первое впечатление — высоченный рост. Я всю жизнь представляла себе Евтушенко мелким интеллигентом, а сейчас глядела на него снизу вверх. Второе — необычный стиль одежды, о котором тоже была наслышана. Он когда-то рассказывал, что в детстве так устал от поношенных гимнастерок, что как только начал зарабатывать деньги, стал одеваться так ярко, что мама плакала: «Сынок, ты позоришь семью». В этот приезд Евтушенко был одет весьма пестро, но не до умопомрачения, что позволило некоторым деятелям старооскольской культуры после спектакля охать: «Ой, мне так жалко, что он был не в разных ботинках! Говорили, что он в разных ботинках ходит, а он приехал в одинаковых, я прям разочарована!»
В комментариях на уже проехались по бесстыжим журналюгам, которые не дали пожилому человеку с поезда отдохнуть. Еще раз подчеркиваю: стоя на очень больных ногах, он почти час с видимым удовольствием отвечал на наши вопросы. (Ответы очень подробно здесь выложил Комарад). Уже потом, в более узком кругу, он сказал, что выступления и общение — это то, без чего он не может жить, это тот источник, из которого он черпает силы.
В гостиницу «Лидер», предоставленную «КМАпроектжилстроем» в виде спонсорской помощи театру, мы прибыли уже небольшой компанией: директор театра и художественный руководитель, мы с сестрой и ее муж — актер Сергей Лысенко.
Думали, поможем классику расположиться в номере и оставим отдыхать. Не тут-то было! Во-первых, ему сразу же понадобился Интернет, в подключении которого в условиях гостиницы мы все оказались не сильны, хотя и действовали по выданной на ресэпшн инструкции. Пришлось вызывать племянника, который решил проблему в шесть секунд.
— Да у вас тут целый клан! — то ли удивился, то ли возмутился Евтушенко.
— А почему, интересно, у нас считается, что династия сталеваров — это хорошо, а династия в театре — плохо? — парировала сестра. Поэт с ней согласился.
Угомонить его было невозможно. Сначала он испросил у нас разрешения прочитать продукт своего ночного творчества. Мы стали первыми слушателями! Он еще и предлагал нам стать первыми критиками, попросив указать на недостатки. Таких смельчаков среди нас не оказалось. Да и какие там могли быть недостатки! Это прекрасное произведение мы на следующий день услышали по центральным каналам, ведущим репортажи с похорон Андрея Вознесенского.
Потом Евгений Александрович прочитал нам чудесное стихотворение, написанное каким-то работягой. Мы поняли, что гениальный поэт не греется в лучах собственной славы, а ищет и «коллекционирует» талантливых коллег по перу. Зашел разговор об искусстве, о кино, о жизни. Не знаю, как у остальных, но у меня лично ощущение величия момента испарилось без следа. С нами разговаривал абсолютно простой человек, интересный собеседник, галантный мужчина, увлеченный творец, наглухо игнорировавший мои вопли о том, что ему надо срочно завтракать и спать.
Наконец, мы «уломали» его спуститься в кафе. Но и, начав есть, он не перестал разговаривать. Говорили о театре вообще и о проблемах конкретно нашего театра, вспоминали 60-е и 70-е и много чего еще. Круг тем, на которые можно говорить с Евтушенко, практически бесконечен. Он все знает, все помнит, во всем разбирается. Ну, правда, до ядерной физики мы не дошли, но я бы не удивилась, если он стал бы сыпать терминами и формулами и в этой области.
Порадовали официантки, да и вообще весь персонал гостиницы, состоящий из совсем молодых девушек. Не думаю, что они знакомы с творчеством поэта, но всеми своими действиями подчеркивали, что осознают масштаб его личности и демонстрировали чудеса вежливости и расторопности.
Наконец, с большим трудом мы убедили классика, что ему необходимо поспать и покинули номер, окрыленные и вдохновленные.
Но даже и после этого мы все-таки не могли предположить, какой праздник ждет нас вечером. Перед спектаклем выяснилось, что заснуть поэту все-таки не удалось, выглядел он неважно и даже попросил таблетку валидола. Очень высоко оценил выступление нашей труппы и после антракта вышел на сцену сам. Начал говорить таким слабым голосом, что я (как позже выяснилось, и не я одна!) не на шутку испугалась — концерт провалится! Ничего подобного. Как только он начал читать первое стихотворение, голос стал сильным и крепким, глаза засияли, он просто помолодел и безраздельно завладел вниманием зала. Люди и плакали, и смеялись (как это, кстати, бывает и на всех спектаклях нашего театра), аплодировали, кричали «браво!» после каждого прочитанного произведения. Динамика, энергетика, харизма. Весь зал был, как один человек.
Больше часа длилось это волшебство. И больше часа Евтушенко раздавал автографы. Поклонники терпеливо стояли в длиннющей очереди, а он каждого, кто протягивал к нему книжку, расспрашивал, как его зовут и чем он занимается. И КАЖДОМУ придумывал индивидуальную надпись на основе полученной информации. Например, нашей маме написал: «Спасибо за букет таких разных, но таких одинаково милых дочерей!» (Ну да, хвастаюсь, но на комплименты он вообще щедр чрезвычайно). Действо было не менее увлекательное, чем концерт. Многие пришли с книгами, изданными в 60-е годы, некоторые рассказывали, как бывали на выступлениях поэта в те времена. Довольно долго он разговаривал с советником директора СТИ МИСиС В.Б. Крахтом, вспоминая о том, что в 60-е годы самыми преданными, самыми благодарными слушателями были именно «технари», именно в технических институтах собирались полные залы. На лицах зрителей было смущение и благоговение, в глазах поэта — живейший интерес к собеседникам. Одной из последних подошла девушка, буквально захлебывающаяся от рыданий. На вопрос, чего она плачет, всхлипывая, сказала:
— От счастья. Я из другого города приехала, чтобы с вами встретиться. Ваши стихи мне жизнь спасали не раз.
Узнав, что по профессии девочка — журналист, Евгений Александрович засмеялся:
— Плачущий журналист — это прямо, как «плачущий большевик»!
И надпись для нее начал со слов «Впервые увиденной плачущей журналистке...»
Еще одна деталь: в нашем спектакле были вполне себе злые пародии на некоторые песни. На вопрос, не обиделся ли он, Евтушенко ответил: «Знаете, я настолько умен, что даже если обижусь, никогда об этом не скажу»...
Фуршетный стол был накрыт на втором этаже, и мы предложили перетащить бутерброды вниз, в гримерку, чтобы не мучить поэта еще одним подъемом-спуском. Он гордо отказался и начал медленно подниматься по лестнице. Я смотрела на него и вспоминала слова дедушки Ленина: «Какая глыба! Какой матерый человечище!» Ну вот, ей-богу, других слов нет. Мы действительно прикоснулись к истории, прикоснулись к эпохе. К эпохе, в которой было место идеям и идеалам, романтизму и юношескому максимализму. К эпохе, в которую верили, в которой «добро побеждало зло». В современной интерпретации этой поговорки первым словом стоит — «бабло».
P.S. Спектакль «Женя, а вы знаете» Евгений Евтушенко пригласил на празднование своего дня рождения, которое состоится в Москве, в Политехническом музее.
Лариса Чащина
опубликовано на городском сайте Кавиком
