Евгению Васильевичу Батурину в прошлом году исполнилось 95 лет. Но на пенсии прославленный актер не сидит, даже после серьезной травмы ноги продолжают выходить на сцену Старооскольского театра для детей и молодежи. Батурин — настоящий рекордсмен. Он старейший действующий театральный актер.
Две войны прошел несломленным
Родился Евгений Батурин седьмого июня 1912 года в Сибири. Последние годы царской власти, Первая мировая война, революция — детство Евгения Васильевича легким не назовешь. Самое раннее его воспоминание тоже о грустном. После смерти матери мальчик жил с отцом в Санкт-Петербурге. Отец работал санитаром, и многие детские игры юного Батурина прошли во дворе госпиталя при Адмиралтействе.
— С этой поры у меня навсегда осталось в памяти то, как добры, как отзывчивы были эти солдаты Первой мировой. Любовь к детям, чувство товарищества — вот основные их качества. Мне рассказывали, например, про случай с моим дядей, которого спасли от ареста товарищи-солдаты. Когда он пришел в свою казарму, дежурный на входе остановил его и тихо сказал: «Сашка, не иди в казарму. Там у тебя под подушкой обнаружили запрещенную литературу. Уходи», — вспоминает Евгений Батурин.
Помнит он и как во время революции подожгли государственную лавку напротив, помнит погромы, грабежи и смуту. Но есть в памяти и светлые моменты. В 1919 году его отец Василий Батурин получает консерваторское образование у Ипполитова-Иванова и переезжает жить в Москву. Евгений Батурин поступает в школу и одновременно в студию рисования русского художника Юоона, где уроки рисования ему давала дочь Льва Толстого.
Актерская карьера Евгения Батурина началась в 1932 году, когда его приняли в актерскую школу-студию при театре Пролеткульта, которую вел ученик Константина Станиславского, актер и режиссер МХАТа Алексей Дикий. Два года спустя Батурин уже занимается в студии при театре имени Московских профсоюзов (нынешний «Моссовет»), которую возглавлял тоже бывший мхатовец — Евсей Любимов-Ланской. А уже в 1936 году Евгения призвали на армейскую службу. Правда не в пехотный батальон, а в Смоленский театр Красной Армии. Покровительствовал театру командарм первого ранга Иероним Петрович Уборевич — легендарная личность в то время. Евгений Батурин, которого часто назначали дежурить в фойе у парадной двери Дома Красной Армии, многократно видел Уборевича лично. Довелось ему увидеть и арест полководца в дни репрессий, осенью 1937 года.
— Шел разбор прошедших учений Белорусского военного округа, и вдруг я увидел, как к подъезду подъезжает большая черная машина. Из нее вышли двое военных. Рослых, сильных. Они стремительно вошли в фойе и, спросив у меня, на месте ли командарм, поднялись по лестнице. Я даже не успел их остановить, да и не смог бы, наверное. Через несколько минут спустился Уборевич, весь сгорбившийся, в накинутой на плечи шинели. Его посадили в черную машину, и она сорвалась с места. И тут со второго этажа донесся крик: «Уборевич — враг народа!», — рассказывает Евгений Батурин.
В огне репрессий страшного 1937 года судьба пощадила артиста, и уже в 1938 году Евгений вернулся в Москву и устроился в свой первый театр — Центральный театр железнодорожного транспорта (ныне — Театр имени Гоголя). В театральном вагоне застала его и война.
— Мы получили состав и отправились на гастроли на Дальний Восток обслуживать железнодорожников. Останавливались на больших станциях, в городах, ставили спектакли. И вот на станции «Зима» нас застала страшная новость: началась война. Помню, что я весь подтянулся, когда услышал это известие, все резервы внутренние подключил. Мы готовы были к бою. Но дирекция театра была в смятении. Продолжать ли маршрут, играть ли спектакли? Указаний не было, и мы поехали дальше. В Улан -Уде наши ребята-комсомольцы, и я в их числе, подали заявления на фронт. Когда директор театра узнал об этом, он забрал наши заявления и отобрал у нас паспорта, каждому дав общественную нагрузку. Теперь мы провожали бойцов на фронт, — вспоминает Евгений Батурин.
Всю войну актеры ездили вдоль фронта, играя спектакли, поднимая настроение бойцов при отступлениях, принимая общую радость при победах. Будили патриотические чувства, не давали склонить головы доблестным защитникам восточных границ СССР.
Довелось пережить ему и все трудности Великой Отечественной войны. Гибли друзья, знакомые, родственники. И голод...
— Помн\ как мы перешли монгольскую границу. Другая страна, заграница! Едва только прошли пропускной пунк, как сразу поспешили в столовую. Длинный стол весь уставлен приборами, между которыми стоят вазочки, полные сахара. А ведь мы уже забыли его вкус, страна все отдавала фронту. Монголия же была вне войны. И мы, актеры, буквально набросились на еду. Надо было видеть, с каким наслаждением этот сахар буквально столовыми ложками сыпали себе в чай пожилые актеры, исхудавшие на продовольственных карточках. Месяц мы играли для жителей Улан-Батора, отъелись, увидели сбор кочевников, бесконечные кони, всадники и заморские товары...Это была будто сказка. Когда уже уезжали домой, узнали, что нам разрешено вернуться в Москву, — говорит Евгений Васильевич.
Весной сорок третьего, ночью, Евгений Батурин вернулся в Москву. Вернувшись, он застал практически разграбленную квартиру и отца-старика...
Десятилетия прошли с той войны, а Батурину до сих пор горько вспоминать об ужасах Великой Отечетвенной. Но приходится. Просят родственники, журналисты, актеры, зрители. Его память — величайшее сокровище России. Человек, который пережил царскую и советскую власти, две войны и одну революцию — для любого историка бесценен.
Театральная совесть
Пятого октября в СТДМ прошла премьера спектакля «Наш Батурин», посвященного юбилею старейшего актера России. Начало спектакля было как никогда символичным — сами музы славили путь младенца Евгения, пророча ему великое и долгое будущее. Каждая из них одаряла мальчика своим талантом, подготавливая к нелегкой, но интересной жизни.
Говорилось и о достижениях уже прошедших лет. Щепкинская премия за роль Акима из спектакля «Власть тьмы», игра в фильме «Мерседес уходит от погони», недавняя роль в фильме Гоши Куценко «Дикари», сотни ролей и собственных постановок. Да, именно собственных спектаклей — Евгений Батурин много лет работал и режиссером, поставил 58 спектаклей, один из которых шел в репертуаре 14 лет.
— Удовольствия от режессуры я получал мало, чувствовал себя чужим в зале, хотелось на сцену. Тем более в то время началась новая струя в режессуре, и классическая стала изменяться. Я опять ушел в актеры и рад этому. Тем более мне хотя бы под конец моей актерской карьеры удалось встретить режиссера своей школы — Семена Лосева. Пусть и поздно, но мы успели поставить ряд спектаклей, — говорит Евгений Батурин.
О гимнастической ловкости Батурина до сих пор ходят легенды. Одна из них — о его умении преодолевать препятствия. По рассказам актеров, которые еще в 1988 году работали с Евгением Васильевичем на одной сцене, дело было следующим образом. Их театр отправился на гастроли к Лазурному морю. И вот для того, чтобы добраться на пляж к этому самому морю актерам приходилось идти несколько десятков метров по солнцепеку. Напрямую боялись — от моря их отделял более чем двухметровый забор с острыми кольями. И вдруг, во время едва ли не первого похода на пляж, от их группы отделился Евгений Васильевич и стал быстро и ловко лезть по прутьям забора. Актеры опешили — им было всего по 20-22 года, но брать такие высоты они не решались и тут они видят как это делает немолодой уже человек. Бросившись к забору они стали уговаривать Батурина спуститься, но тот отмахнулся — «зачем бить ноги по солнцепеку, если есть прямая дорога?» и быстро перелез через ограждение. Боясь насмешек остальные актеры повторили этот подвиг. И теперь каждый раз при походе на пляж ходили напрямую, не боясь препятствий — «Батуринской тропой».
Стойкость Евгения Васильевича тоже не осталась в стороне от обсуждения. Готовясь к своему бенефису на 95-летие актер участвовал в репетициях с Константином Пузановым. Но незадолго до премьеры сломал ногу и день рождения встретил на больничной койке. Константин пришел его навестить в больнице и был поражен духовной силой актера, его памятью — даже на больничной койке тот репетировал, наизусть повторял монологи, активно жестикулировал. Когда на шум прибежали испуганные медсестры Батурин только отмахнулся — «не до отдыха мне сейчас, уходите!». Фрагмент этого спектакля был сыгран им во время премьеры спектакля «Наш Батурин».
— К театру я отношусь поистине как к Храму искусства. Я еще помню те времена, когда артисты даже в советское время перед выходом на сцену крестились, как при входе в храм. Это святое место и эта святость, совесть театральная, есть у каждого хорошего актера, — говорит Евгений Батурин.
Алексей Деменко,
«Старооскольский курьер»
